Впервые в истории социальной борьбы дискурсивное определение врага оформляется языком статистики — это 1% богатейших, но в то же время это нейтральная группа, не связанная никаким внутренним содержанием. Все больше этот 1% (или представители 0,1%) видит в себе своеобразное меньшинство, которое много лет не учитывалось в качестве значимого оператора государственной политики, являясь своеобразной погрешностью. Странность 1% как социального противника (и едва ли уже не «врага народа») в том, что, являясь главным бенефициаром социальной системы, он ни в коей мере не может быть гегемоном. Можно ли бороться с «одним процентом», если он — лишь следствие статистического распределения? Как сегодня перестраивается классическая система антагонизма, некогда организованная в противостоянии с аристократией, но явно не приспособленная к экономии позднего капитализма?